Финал - самый волнующий момент «Горных великанов» и самый ответственный для меня как для постановщика. Вы только представьте себе это молчание: огромная комната, в которой собрались все персонажи пьес Пиранделло, со всеми их словами и жестами, а в углу - герои «Горных великанов»: актеры, Ильзе, Граф, и они не могут закончить свою историю словами, потому что Пиранделло их не дописал. То есть они могут выкричать свою страсть лишь до какого-то места, не дальше, не до конца, и потому за последним словом поэта они существуют лишь в движении и жесте: действие, которому отказано в звуке. Это лица с распахнутыми ртами, в которых замер крик... Смерть Ильзе, убитой Великанами, происходит среди этой мертвой тишины. Ее похороны при свете жалкой рампы из ацетиленовых ламп с их желто-синими язычками пламени, сцена, когда актеры поднимают тело умершей подруги и уносят, а по лицам у них размазан грим и из глаз по щекам струятся черные потеки,- эта сцена должна быть нежной и в то же время душераздирающей. Потом в темноте остается только одна лампа, остальные гаснут; она подрагивает-помаргивает, не угасая, как планета в ночи.

Начало. Железный, герметически закрытый занавес. Занавес без всякого волшебства: просто сила, просто структура, бездушная материя (мрак и твердь).

Он медленно поднимается, и из-под него, вспорхнув с широких половиц сцены, как бы выскальзывает ниточка мелодии; поднявшись, занавес открывает мягкую зелень посеребренной закатом травы и какой-то таинственный объем - прозрачный и загадочный. Такой четкий, он словно завис среди пустоты, воздуха, вечера: посреди мягкой сиреневости сумерек той дремучей и нежной Италии, какую мы видим на полотнах метафизической - и в то же время такой реалистической - живописи.

Этот загадочный объем слегка колышется в воздухе, он словно живой, по нему пробегает короткая дрожь. И при этом он абсолютно неподвижен. Цветовое пятно, стена, образ дома. Обыкновенная простыня, которая становится домом и театром.