Симпатия к Бертолацци - мы имеем в виду не безоглядную любовь, а именно симпатию, своего рода дружеское расположение, когда искреннее стремление понять не исключает критического подхода и способности верно оценить границы явления,- возникла у нас в результате предпринятой нами работы по перечитыванию текстов - множества авторов и множества текстов,- которые в лихорадочном беге современного театра остались незамеченными, «позабытыми». Не случайно этот поиск естественно привел нас в сферу более широких интересов: проблемы языка, языка и диалекта, попытки наметить контуры «национального-народного» театра, возможности «реалистической» традиции в итальянском театре и так далее. То есть всего того, что в нынешнем театре принято считать настолько важным, требующим безотлагательного рассмотрения, что это превратилось в своего рода моду, удобную схему для притворяющегося «современным» разговора о театре вообще.
Свойственная итальянской сцене традиция «пожирать» пьесу, вместо того чтобы ее ассимилировать, то есть пытаться сценическими средствами передать ее новизну или специфические ее особенности как театрального «манифеста», полемической прокламации, как бы противопоставляющей себя всем прочим эстетическим явлениям,- эта тенденция всегда мешала и сейчас продолжает мешать естественному ходу репертуарной политики, которая ведется путем разнообразного (включая диалекты), но последовательного и, главное, исчерпывающего драматургического поиска. Тут я мог бы вспомнить нашу самозабвенную работу - мне кажется, мы были единственными, кто руководствовался при этом подлинно эстетическими ориентирами,- над миланским диалектическим театром: сначала «Наш Милан» Бертолацци, потом «Война» («Победители») Альбини-Беттини. Работа эта велась в довольно узких границах не столько потому, что публика в силу разных исторических причин - привычка, мода - оказалась не подготовленной к необычным предложениям, сколько из-за нечеткости собственных наших критических устремлений, из-за того, что нам не удалось поставить диалектальную тему так, как бы этого хотелось.
