Близился конец сезона. Готовилась гастрольная поездка в Петербург. Медлить было нельзя. Я написала о своих думах Станиславскому. Константин Сергеевич тотчас же приехал ко мне. Наш горячий задушевный разговор длился свыше двух часов. Уходя от меня, Константин Сергеевич сказал: «Да, я вижу, что вам действительно надо пройти свой путь исканий. В добрый час. Ваше в жизни поможет вам на сцене».

Этих слов я никогда не забывала.

На прощанье я получила от театра подарок - фотографию группы артистов Художественного театра,-каждый из них написал на полях какое-нибудь дружеское пожелание, лирический афоризм или слова сердечной дружбы. Для того чтобы сохранить дорогие мне автографы, я покрыла фотографию особым лаком, но это не спасло ни снимка, ни автографов: в дни ленинградской блокады снимок погиб от осколка фашистского снаряда.

А я рад был побездельничать возле матери, да еще в Старой Руссе, с которой у меня было связано столько разнообразных впечатлений! Во-первых,-театр.

Если пойти из дому в курортный парк не так, как обычно, не через Малашкин Ручей, а вверх по Пятницкой, невозможно не замедлить шагов возле дачи против церкви, где балкончик всегда затянут холщовыми занавесками. Здесь все напоминает о Коммиссаржевской, с которой курортники-петербуржцы впервые знакомились на спектаклях незлобинского театра. Артистка не была еще знаменитостью, а успехом пользовалась особенным: толки о новом таланте связывались с обаятельным именем отца Веры Федоровны, так свежа была память о всеобщем восторге, с которым встречали каждый выход на сцену знаменитого тенора. Одна из особенностей его дочери-артистки отличала ее тем, что впечатление, производимое ею на зрителей, продолжало жить в них за стенами театра и становилось частью их повседневной жизни Оттого, может быть, с первых же дней появления Коммиссаржевской в Старой Руссе стало принято называть артистку не по фамилии, а дружески, как близкого человека,-Верой Федоровной. И вот однажды вечером возле дачного балкона Веры Федоровны курортники образовали маленькую запруду. Любопытные переговаривались приглушенными голосами, то затихая, то усиливаясь и умножаясь. Нетерпеливые, выждав немного, отходили прочь, вниз по мостовой, поросшей зеленой травкой, а на смену являлись новые прохожие.