Артаферн, не желая допустить новых беспорядков, предпринял необходимые меры. Представителей различных ионийских государств созвали в Сарды и, не теряя времени, заставили поклясться в миролюбии на вечные времена. Отныне все пограничные конфликты должны были решаться не путем вооруженных столкновений, а только арбитражем, при непосредственной поддержке персидской власти.

Как признавали сами ионийцы, это было сделано «не совсем им в ущерб». Оградить подданных от их зловредных инстинктов, обеспечить стабильность и способствовать регулярному поступлению дани - это, как и прежде, оставалось основой политики дефолта, проводимой сатрапом.

Террор исполнил свою роль, и Артаферн со вздохом облегчения мог вернуться к мирной задаче - завоевывать умы и сердца своих подданных. Хорошо осведомленный теперь, до какой степени им не нравится тирания, он приготовился в определенных обстоятельствах уступить их демократическим поползновениям. В конце концов, пока держится царский мир, едва ли имело значение, как греки выбирают себе тех, кто ими правит.

Уступки, естественно, не распространялись на тех, кто остался воевать с оружием в руках. Даже когда Артаферн применил в истекающей кровью Ионии бальзам соглашений, часто упоминавшийся впоследствии как модель мира и справедливости, продолжающееся демонстративное поведение Афин было вызывающим противостоянием.

Наказание Афинам откладывалось, но тем больше сохранялся риск, что мятежники проникнут через неприступные перевалы и тропы в незаселенные горные районы Греции, - кошмарная перспектива для любого персидского стратега. Но не одна геополитика имела влияние на Великого Царя. Не зря Ахурамазда вручил ему весь мир - и не было для него долга священней, нежели обязанность штурмовать оплоты Зла, где бы оно ни затаилось. Афины - это гнездо мятежа, в том сомнений у царя не возникало.

Город стоял открытый миру как родина демонов, «дайвов», ложных богов, избравших для себя путь мятежа против Мазды, «следуя дорогой Гнева, напуская на жизнь людскую болезни». Только огонь, вроде того, что уже очистил и обновил алтари ионийцев, мог бы искупить вину Афин, освободить их храмы от Лжи.

Во имя идеи добра во вселенной, равно как и для будущего спокойствия в Ионии, все Эгейское море должно превратиться в Персидский пруд - и чем скорее, тем лучше. Таков важнейший этап в захватывающей новой фазе имперской экспансии и смысл священной войны: испепеление Афин будет означать и то, и другое.