В свое время царственный братец щедро одарил Артаферна за расправу над Бардией. Как-никак Сарды - большой, шикарный подарок. У персов этот город считался столицей Запада и чем-то вроде одного из четырех углов царства. Он был он таким богатым, что даже реки в нем текли из чистого золота. Крез, когда не занимался подкупом Дельфийского оракула и не позволял Алкмеонидам при случае подкалывать себя, чеканил золотые монеты - первые в мире, и это новшество сделало его еще больше, чем прежде, омерзительно богатым. Прошло сорок лет, Креза уже давно не было, но персидские завоеватели все еще наслаждались плодами его непомерных щедрот.
Даже те, кто знаком с Вавилоном, говоря о Сардах, прикусили бы язык. Главное украшение города - величественный храм Кибелы, богини-матери, древней как мир, способной вызвать столь сильный экстаз у тех, кто ей поклонялся, что они могли, корчась во время оргий и танцуя, оказаться далеко на горном склоне или, исполняя ритуал, изгибаясь всем телом, отхватить себе семенники. За храмом, расходясь кольцами, как в Экбатане, высились прославленные сардские стены.
Внутренняя стена, окружавшая акрополь, казалась столь внушительной, что некогда Крез роковым образом посчитал ее неприступной. Сам же Акрополь, красноватый обломок горы, торчащий над долиной реки, выглядел совсем грозно. Одну из его зазубрин увенчивало здание, некогда бывшее царским дворцом, - твердыня персидских властелинов, хмуро взирающая сверху. Отсюда Артаферн смотрел на разбросанные под горой домишки Нижнего города или, взглянув на запад, окидывал взором обширные пространства, засеянные пшеницей и ячменем, и дорогу, что вела вдаль, где в трех днях пути лежало «море с горькой водой».
Стоя на этом месте, Артаферн ощущал себя равным любому из царей. С одной, разумеется, оговоркой. Он мог считать себя владыкой Запада, однако Артаферн, «преданный Артаферн» старался при этом ни на миг не забывать, что он всего лишь вассал своего брата, его слуга, его bandaka. Дабы внушить местным жителям должные представления о персидском величии, он устроил свой двор по образу и подобию царского двора, однако правил Артаферн не как царь, а скорее как «страж царской власти», как сатрап.
Дарий, овладевший троном, пройдя сквозь пекло мятежей, не имел ни малейшего желания разрешать кому-либо из чрезмерно могущественных подданных создать в будущем угрозу величию - лично его или всей Персии. Достаточно одного сигнала из царской канцелярии - и сатрапу придется расстаться с должностью. Для столицы провинции прибытие монаршей депеши - событие немаловажное и нередко зловещее. Иной сатрап после вручения ему официального послания вскоре уже лежал, распростершись перед троном Великого Царя, и смиренно целовал пол.
