Артаферн, посоветовавшись с царственным братом, план, в основном, одобрил - к громадному облегчению Аристагора, внешне казавшемуся ничем не обеспокоенным. Ничего особенного у него за душой не таилось, однако его волновало, что тончайшее равновесие между интересами враждебных лагерей - персидских господ и его соплеменников - становилось все более хрупким. Милет, даже по стандартам Ионии, обычно пользовался дурной славой города с классовой ненавистью, которая в последнее время угрожала перейти все границы. Революцию в Афинах, городе, который, пользуясь туманными сведениями из прошлого, считали метрополией, основавшей первые колонии в Ионии, с энтузиазмом копировали в Ми-лете да и на островах Эгейского моря.

Призывы установить подобную демократию, свергнуть тиранию и покончить с варварским правлением все чаще и громче слышались на улицах. Аристагор, отплывая с персидским войском на остров Наксос, понимал, что в своей игре он сделал очень высокие ставки; последствия неудачи в голове попросту не укладывались.

Довольно скоро, однако, самое неприятное случилось. Предпринятая попытка завоевать Наксос обернулась беспорядочным бегством участников экспедиции, и Аристагор, как ее организатор, имел потом крайне неприятный разговор с персидским командующим, кстати, приходившимся Артаферну родственником. Когда весть об этом достигала Сард, сатрап с той категоричностью, с которой он привык решать ионийские задачи, настоял на смешении Аристагора с поста и подписал соответствующий указ.

Но сам Аристагор, которому теперь терять было нечего и который неизменно поддерживал дядю в далеких Сузах, отреагировал на свою отставку с обескураживающей и даже, можно сказать, акробатической ловкостью. Отрекшись от власти до того, как его могли ее лишить, он внезапно провозгласил себя ревностным сторонником демократии - столь ревностным, что во всеуслышание заявил о желании видеть, как она распространится во всех ионийских государствах.

Брошенная искра мгновенно разгорелась - революции запылали по всей Ионии, всюду свергали тиранов и провозглашали демократию. Те из тиранов, кого не успели побить камнями на улице, избежав смерти, устремились ко двору Артафсрна, ярость которого была непомерна.