Такой стиль соблюдался греками повсеместно независимо от усилий Гиппарха, как некое прирожденное право. Спартанцы, например, эти земляки Елены и Менелая, вряд ли нуждались в чтении стихов с подмостков, дабы продемонстрировать свою причастность к ценностям гомеровского эпоса. Если буква военного кодекса восходила к Ликургу, то дух, та героическая решимость предпочесть смерть и «славную репутацию, которая никогда не умрет», жизни в трусости и сраме, явились ярко во всем устрашающем великолепии, воспетом поэтом. И об одном герое, больше чем об остальных, об Ахиллесе, величайшем и самом беспощадном из борцов, который прибыл в Трою, чтобы там воспылать в сиянии ослепительного величия, зная, что вся его слава послужит лишь тому, чтобы ускорить его преждевременную кончину.
И в самом деле, чистый экстаз его охоты за славой, который привел его к ссоре с Агамемноном из-за наложницы, после чего он куксился в шатре, пока его собратья погибали на поле сражения, и возвращение на поле брани, когда был убит его любимый родственник, что было потворством собственным слабостям, едва ли позволительным спартанскому воину.
Как бы то ни было, прекрасна та смерть в сражении, которая могла сохранить память о воине, даже если его дух уже лепетал невнятно средь серых теней подземного царства, с алмазным или золотым нимбом, уже завоевавшем kleos, бессмертную славу, эти представления, навсегда связанные с Ахиллесом, рассматривались греками и как отчетливо спартанские. Прочие также могли вдохновляться подобными идеалами, но только в Спарте граждан с рождения учили до конца сохранять им верность.
Когда Леонид во главе своего небольшого отряда в начале августа подошел к перевалу Фермопилы, то пример героев, которые отважно проявили себя несколько веков тому назад в первом серьезном столкновении между Европой и Азией, не мог не возникнуть пред его внутренним взором. Из Гомера он знал, что боги, «словно птицы, пожирающие падаль», скоро начнут витать, как невидимые тени, над его боевым станом.
Ибо стоило смертным взвинтить свою отвагу до невыносимого накала, приуготовляя себя к битве, когда «волна на волну оседает, в плотных рядах содрогаются, в блеске щетинясь, щиты, копья и шлемы», они чувствовали, что переходят в сферу чего-то божественного.
