Между ним и Станиславским произошел крупный разговор, который был прекращен Константином Сергеевичем, пригласившим начать репетицию только тех, кто этого желает, а те, кто несогласны, могут себя считать свободными. Воцарилось молчание. Мне казалось, что оно длилось бесконечно долго, и Алексеев вынужден был повторить свое заявление. Я почувствовала, что минута наступила решительная и что медлить больше нельзя,-никто не двигался с места. Я поднялась. Этого первого шага, видимо, только и недоставало: за мной стали подниматься и другие.

Подойдя к Константину Сергеевичу и чувствуя, как все глаза были устремлены на нас двоих, я кое-как справилась со страшным волнением и с видимым спокойствием сказала:

-Я иду на сцену, так как не считаю себя вправе отказываться от требования, которое вы нам предъявляете. Но это не значит, что я с ним согласна.

-С вами мы будем иметь особый разговор, Надежда Федоровна, - ответил Константин Сергеевич,-потому что и я не согласен с вашим письмом.

В дальнейшем, однако, даже одна из старейших актрис, Самарова, появилась в «Царе Федоре» с зонтиком в руках над головой царицы Ирины. Снова стали участвовать в «выходах» и Книппер и другие артисты и артистки, уже занявшие определенное положение в театре. Надо сознаться, что многие из молодежи смотрели теперь на труды старших товарищей иными глазами, чем прежде. Принцип равенства, ошибочно установленный в силу ложного представления о существе демократизма в условиях театральной деятельности, с той поры потерял прежнюю популярность.

По ходу дальнейших репетиций участие актеров в звукомонтаже было устранено. Но тут только выяснилось, что отбор участников не был случайным. Режиссерский замысел строился на основе музыкально-звуковой композиции, исходивший из тех же поисков музыкально-ритмического построения спектакля, о которых упоминал и Топорков в своем докладе много лет спустя. Подбор голосов, нужный по режиссерскому замыслу, оказался не случайным и не произвольным, как это казалось нам вначале.