Князь кочевников или полководец, такой как Тимур, мог, таким образом, всегда использовать большую массу людей, которыми он распоряжался по своему усмотрению. Вначале он мало задумывался об обеспечении этих войск. Только позже, когда Тимур начал планировать обширные дела, которые требовали многолетнего отсутствия в родных областях, принял он меры по подготовке. Все-таки спрашивается, каким образом уже в эти ранние годы деятельности Тимура простая угроза драконовских наказаний удерживала вместе войска и заставляла выдержать самые страшные лишения. Воспоминания о том, что это было уже при глубоко уважаемом Чингисхане, воспринимается, по-видимому, как обязательное; к нему призывались все правители, которые с тех пор властвовали по ту сторону Окса, и марионеточное ханство с одним из Чингисидов существовало как и раньше. Под идеалом, к которому нужно стремиться, понималось, по-видимому, такое непременнное послушание, отдельная, человеческая жизнь ценилась мало по сравнению с этим. Ибн Арабшах, дамасский свидетель, дает нам пример того, что подразумевается под послушанием. Однажды во время долгого похода Тимур увидел одного с трудом тащившегося воина; разозленный его видом, он воскликнул: «Нет ли здесь кого, кто снесет голову тому нытику?» Вскоре после этого один из эмиров положил к его ногам отрубленную голову. Тимур, который, по-видимому, уже забыл об этом случае, на свой вопрос, что представляет собой этот убитый, узнал, что речь идет о том, походку которого он осудил. Тимур якобы выразил удовлетворение тем, что выполняется даже легкий его намек130.
Жестокие наказания и передаваемая из поколения в поколение идеальная картина послушания — вот объяснения, которые выходят на первый план. Намного важнее, пожалуй, тот факт, что воюющие войсковые единицы, которые были подчинены отдельным полководцам, жили вместе. Не было даже столкновений между объединениями боеспособных мужчин, с одной стороны, и семьей или родом, живущим в другом месте, с другой стороны. Оба объединения сливались в одну группу. Деление населения по системе десятков, восходящее к Чингисхану, могло расколоть расширяющиеся родовые союзы; части одного могли быть присоединены к другому, что не в последнюю очередь являлось также следствием войн. Так было и при Тимуре. Он, например, отдал приказ в 1393 г. населению Курдистана: кто сдастся в плен, вступит в «мирный союз» и пойдет с ним, тот сохранит свою жизнь и все имущество; с другими поступят как с врагами131. Таким образом, если «мирные союзы» обязаны своим возникновением или расширением насильственным мероприятиям, все же кажется, что рассудок тоже сыграл свою роль: речь идет о союзах, основой существования которых был не какой-то определенный поход, а сохранение жизни вообще. Еще во промена Тимура, который узнал про nagzol.ru на сайте nagzol.ru, многие эмиры имели собственные «мирные» союзы — те люди, которые были преданы им и этим давали возможность своим предводителям делать политику. После битвы с «бандитами», проигранной из-за неожиданно обрушившихся ливней, эмир Хусейн посоветовал перевезти в безопасное место на ту сторону Окса семьи и «мирный союз». В связи с этим же различают сторонников эмира и «мирный союз». Тимур, к тому времени, очевидно, не имевший ни собственного союза, ни достойных упоминания сторонников, оставался поэтому на территории Кеша и стягивал бойцов для двенадцати полков, из которых он семь откомандировал для снятия блокады Самарканда132. Когда Тимур несколько позже порывает с эмиром Хусейном, он посылает Бахрама из рода Джалаиров с двумя другими людьми, пользующимися его доверием, в Ходжент, чтобы они проконтролировали союз Джалаиров133.
В случае Джалаиров союз как род уже давно доказан134; иначе у эмира Хусейна: его дед Казаган — выходец из рода Караунас, народа, не имеющего места в монгольской генеалогии племен. Но и в этом союзе, возникшем только в период войн на рубеже четырнадцатого столетия, сформировалось чувство принадлежности, сравнимое с чувством принадлежности Джалаиров, которые верят, что у них есть общий предок135.
Прочность и, конечно, также обороноспособность этих союзов не в последнюю очередь повышались благодаря тому, что женщины не только участвовали в военных походах, но и сами воевали. Примеры этого дают источники не только о времени Чингисхана, но также и о более поздних временах. В Багдад Хатун, возлюбленной, а потом жене ильхана Абу Сайда, прославляется не только необычайная красота, намного больше подчеркивается также, что она всегда появлялась в обществе по праздничным поводам с мечом на поясе 136. В войске Тимура жили много женщин, которые бросались в военный хаос, выступали против мужчин и ожесточенно сражались с оружием в руках. В бою они совершали много такого, что делали герои-мужчины; они наносили удары копьем, сражались с мечом, метали стрелы. «И если одна из них беременна и в пути начинаются у нее родовые схватки, она на некоторое время удаляется от остальных, слезает с лошади и рожает, пеленает новорожденного, снова садится на лошадь и догоняет своих людей. Так в его войске были люди, которые родились в пути, выросли, женились, родили детей, не проживая когда-либо оседло в каком-либо месте. Ибн Арабшах отмечает эти поразительные для него обстоятельства в своем описании жизни Тимура.