Высадка на берегу

Великий Царь высадил гарнизон из четырехсот пехотинцев. Случись среди ночи бой, и этот отряд окажется «на пути предстоящего сражения, чтобы спасать или уничтожать занесенных туда волнами людей и обломки кораблей». Не было упущено ни одной детали - ни единый грек не должен был выскользнуть из смертоносной ловушки Великого Царя.

Тем временем Сикинн, отважный раб, чье поручение привело ко всем этим приготовлениям, возвратился к Фемистоклу. Он был уверен, что персы его задержат и допросят с пристрастием. Трудно понять, почему его отпустили, разве что для передачи Фемистоклу ответного письма персидского шефа разведки. Не трудно угадать, что могло быть в письме - Великий Царь сообщал свои окончательные условия. Речь, скорее всего, шла об амнистии, может быть, царь давал надежду на то, что афинянам позволят взять семьи, прежде чем сдаться в плен.

Не исключены и ручательства о предоставлении привилегий в Аттике тем, кому позволят стать приближенными и слугами Великого Царя. Впрочем, детали не важны. Фемистокл наверняка вздохнул с облегчением, прочитав все это. Итак, он спас своих дочерей от невольничьего рынка, сыновей - от оскопления, а соотечественников - от полного истребления. Даже если утром греческий флот перестанет существовать, афиняне могут надеяться на милость Великого Царя.

Но была еще одна перспектива, несказанно более радостная и радужная, открывавшаяся с получением письма, привезенного Сикинном. Греческие флотоводцы как раз, когда имперские эскадры приступали к своим секретным маневрам, все еще присутствовали на экстренном совещании и «вели жаркие споры». В какой-то момент, ближе к полуночи, Фемистокл, который все это время был чем-то явно озабочен, покинул совещавшихся. Выйдя из помещения, он дождался закутанного в плащ старинного своего врага Аристида.

«Справедливый», вернувшись на родину наряду с Ксантиппом и другими, кто был изгнан остракизмом, моментально восстановил свое место в самой гуще дел демократии. Возвращаясь в тот самый вечер с поручением с Эги-ны, он видел, тайком пробираясь на Саламин, зловещие силуэты персидских кораблей, плотно стоявших у выхода из пролива.

Фемистокл, для которого это, разумеется, не было новостью, признался Аристиду, что испытывает радость, поскольку все это - его рук дело: наши союзники «не желали добровольно сражаться, поэтому я должен был заставить их сделать это против воли». И, обняв своего бывшего заклятого врага, попросил Аристида сообщить об увиденном остальным флотоводцам, «ведь, если я сам скажу им об этом, они сочтут мои слова пустой болтовней».


1-11-2013, 06:30   |   Категория: Немного с истории   |   Просмотров: 2087
Похожие новости:
Добавление комментария