По мере того как грозовые облака очевидной непобедимости персов все больше сгущались над Ионией, тени прошлого, неизвестно откуда возникшие, стали тревожить и Афины. Летом 496 года до н. э. афинский народ избрал главой государства человека, само имя которого звучало как отказ от идеалов свободы. Гиппарх не только приходился сыном одному из крупных чиновников в аппарате Писистрата, но и сестру свою он выдал за сосланного тирана Гиппия. Идеальный кандидат, пожалуй, чтобы помочь зятю наладить контакты, обговорить с Артаферном приемлемые условия и получить прощение Великого Царя за сожженные Сарды.

На самом деле демократия настаивала на своем: несмотря на нескончаемый поток плохих новостей с ионийского фронта, Гиппарх отслужит на занимаемой должности год, не предпринимая никаких шагов для активного сотрудничества. Тем не менее беспокоил соблазн капитуляции, чему отдавала предпочтение партия мира. Слухи о предательстве, заигрывании с мидянином носились по городу; и неизбежно, как это происходило в течение столетия, всеобщие подозрения обратились против этого воплощения авантюризма - Алкмеонидов. Клисфен мог быть патроном демократии, но мало кто сомневался, что, получив соответствующее поощрение, его клан предпочтет ее продать.

То, что никаких улик против них не существовало, лишь подливало масла в огонь демократической паранойи. Золото Великого Царя откуда-то все же просачивалось в Афины. Если оно не попадало к Алкмеониду, то, значит, к кому-нибудь другому. Политикан не спускал бдительного взгляда с другого политикана, все ждали новостей об ухудшении ситуации, и каждый пытался что-то от этого выгадать.

Для Евпатридов все это было знакомой игрой. На них, естественно, снизошло умиротворение. Как в Ионии, так и в Афинах аристократия давно испытывала интерес к чудаковатому ориентализму. Допустить, что они должны рисковать своим городом, вплоть до его полного уничтожения, вместо того чтобы все уладить со всемогущим Царем Царей, - об этом нечего было даже думать.

Конечно, не все Евпатриды являлись услужливыми соглашателями - Мильтиад, к примеру, храбрейший из храбрых, с самого начала восстания в Ионии самоотверженно сражался в Херсонесе за свободу. Но и он правил своей вотчиной, как тиран, что отнюдь не могло служить примером для тех, кто в Афинах переживал за судьбу своей демократии.