Больше всего Клеомена должно было задевать осознание того, что, низложив Писистратидов, он невольно превратился в повивальную бабку афинского мошеннического режима. Он был прекрасно осведомлен, что многие из его соотечественников, возмущенные «упреждающей» политикой, уже шептались по углам, осуждая его действия, и болтали о превышении власти, жалуясь на то, что вмешательство в дела Афин только ухудшило ситуацию. К тому моменту еще не имелось достаточно сильных противников, чтобы противостоять Клеомену открыто.
Эфоры не проявляли желания действовать ему на нервы, а спартанский царь Демарат, сын той самой бывшей дурнушки, которую превратила в красавицу явившаяся к ней Елена, неизменно держался в его тени. Но чем дольше афиняне скрывали свое недовольство, тем большим оказывался ущерб его престижу и тем больше появлялось необходимости оберегать свой тыл.
Готовя финальный выпад против Клисфена, Клеомен не мог позволить себе рисковать. На этот раз не получится забрести в Аттику с горсткой храбрецов. Когда летом 506 года до н. э. он с Демаратом миновал Перешеек, за ним следовал Исагор и два спартанских царя вели за собой боевой отряд, состоявший не только из их соотечественников, облаченных в стальные доспехи, но и из контингентов, вызванных на подкрепление со всего Пелопоннеса.
У них были и другие союзники. Фиванцы, не забывшие еще раздора с афинянами из-за Платеи, охотно присоединились к завоевателям, пришедшим с запада. Тем временем после перехода через узкие проливы, отделявшие Аттику от вытянутого острова Эвбея, к армии присоединился отряд города Халкиса (Халкида); он образовал третий «зуб» наступавших, выстроившихся боевым порядком для идеально рассчитанного штурма. Клеомен отлично сделал свою работу. Осада Афин была произведена эффективно. Казалось, новорожденная демократия будет задушена в колыбели.
Когда афиняне, рассчитывая первыми атаковать злейшего врага, готовились выступить в южном направлении навстречу двум спартанским царям, они, возможно, получили какой-то благоприятный знак, суливший им удачу. Дорога, по которой они шли, была необычной. Каждый год в сентябре огромная процессия одетых в белое афинян двигалась по ней с гирляндами мирта, издавая вопль радости и триумфа «іассhе» (Иакхе).
И не зря эту дорогу называли Священной, ибо она вела к святилищу Элевсин, расположенному в 17 милях от Афин. Там путникам открывалась великая тайна о том, что из смерти можно восстать и что в самом мрачном отчаянии теплится свет надежды. Трудно вообразить место, более подходящее для защитников свободы города, и наверняка, когда афиняне добрались до Элевсина, они обнаружили, что чудо действительно свершилось.
