При таком раскладе пелопоннесцы выглядели полными болванами. Недаром афиняне впоследствии обожали вспоминать всю эту историю. Но пусть даже и так, во всем этом было что-то странное. Аристид, оповестив греческих командующих об окружении их флота, позабыл, однако, упомянуть, что этим они обязаны своему же коллеге. И странно, что спартанцы и другие пелопоннесцы, даже после того, как все подробности военной хитрости Фемистокла вышли наружу, ни малейшим намеком не выдали своего презрения к человеку, который так явно их обхитрил, и даже, напротив, хвалили его за находчивость и прозорливость.
Узнав от Аристида, что находятся в западне, они не впали в панику. Совсем наоборот - к утру у них появилось желание выдвинуть новый план. И это выглядело так, как будто новость о персидской блокаде для них не явилась большой неожиданностью. Словно они с самого начала были посвящены в замыслы Фемистокла.
Почему бы и нет? Подробности кампании при Саламине проступают, словно сквозь туманную дымку, то теряясь из виду, то перепутываясь с многочисленными последующими интерпретациями. Но все же манящие проблески в целом не известной нам войны пробиваются. У персов имелись законные основания считаться мастерами грязных трюков, и недаром руководители их разведки привезли с собой в Аттику неоспоримые доказательства своего превосходства, неизбежные атрибуты представителей касты властителей мира.
И все-таки как следовало предупредить адмиралов Великого Царя о самодовольстве греков после Артемисия, так и их тайным агентам нужно было оставаться начеку. Союзники греки уже успели проявить свою сноровку в искусстве маневрирования и дезинформации. При Саламине Фемистокл, привычно использовав свое владение психологией, всучил персидским агентам не просто то, чего хотел их повелитель, но и то, во что он сам отчаянно хотел бы верить.
Предусмотрительный и осторожный, Великий Царь не мог не предвидеть возможности предательства со стороны афинян, если бы только пелопонесские адмиралы не выставили напоказ этот свой разброд. Действительно ли они расшумелись, не имея намерения сражаться в узком проливе, вопреки урокам, полученным при Артемисии, или скорее участвовали в сговоре, чтобы сообща нанести жульнический убийственный удар, этого мы точно никогда не узнаем.
Однако факт - пелопонесские флотоводцы, если они действительно рассчитывали пуститься той ночью в отчаянное бегство, восприняли весть о том, что они блокированы, с замечательным самообладанием. Когда наступил рассвет, все до единой эскадры греческого флота были полностью снаряжены и готовы вступить в сражение.
