Его главной заботой было сократить, насколько это возможно, пребывание персидской армии, Будучи вассалом Царя Царей, Александр до боли ясно осознавал, что его господин весь мир представляет в качестве своей кладовой, что «разнообразнейшие яства из стран, которыми он правил, отборнейшие плоды каждой из них», принадлежали ему как дань, собранная для украшения царского стола.

Тем, кто попался Ксерксу на пути, потратиться на устройство пиршества было таким разорением и такой мукой! Но персы преподносили все это в качестве дара отнюдь не от тех, кто устроил «царский обед», а от самого Великого Царя, якобы великодушно вознаграждающего своих сторонников. Однако Ксеркс отказывался пробовать греческие фирменные блюда и приказывал унести их прочь, если таковые ему подавали. Лишь тук с подчиненных ему земель дозволено было подносить к устам Великого Царя. Ему еще предстояло отведать аттических смокв, когда он завоюет Афины.

Допустить, что его армия начнет голодать или, чего доброго - боже упаси! - царский стол опустеет, подобная критическая ситуация вышла бы далеко за пределы обычных вопросов снабжения, ведь под угрозой оказались бы основы имперского престижа. Лишите Великого Царя его пирога - и моральный дух непременно падет.

Усиленные приготовления велись как раз в тот момент кризиса, когда он назревал у Фермопил. Водную дичь в обязательном порядке следовало доставить в имперский обоз вместе с целым набором других деликатесов, к которым царственные уста успели привыкнуть: акантовое масло из Кармании, финики из Вавилона, тмин из Эфиопии. Даже питьевая вода для Великого Царя доставлялась в огромных кувшинах из реки, протекающей близ Суз.

И все-таки доставка ингредиентов - в особенности свежих ингредиентов - имела свои пределы, даже для безупречно вышколенных персидских снабженцев. К шестому дню вынужденной остановки у Фермопил положение за раззолоченными занавесями царского шатра, среди многочисленных толп рядового состава, стало приобретать серьезный оборот.