К первой половине VI в. игры в Олимпии сопровождались уже целой чередой других празднеств, так что участники могли (что и случалось нередко) год за годом проводить в разъездах, ваяя и шлифуя свое тело, общаясь с другими членами греческого мира - creme de la creme (фр. «сливками», лучшими из лучших. - Прим. пер.). В 566 году до н. э. даже те из афинян, кто в веке минувшем стал бы презрительно фыркать по поводу Олимпийских игр, теперь сочли нужным участвовать в данном мероприятии. На пышном праздновании Великих Панафиней в честь Афины, кроме славы, победителям доставались призы и огромная амфора с оливковым маслом. Grands projets (фр. грандиозные проекты. - Прим. пер.) на Акрополе, трофеи атлетов - и то, и другое говорило о «сладости триумфа и чудесной славы».
Однако аплодисменты не были всеобщими. Блеск и самовосхваление хороши, быть может, в Олимпии, но только не для идущих на приступ гоплитов. Примечательно, что как раз спартанцы, воспитываемые таким образом, чтобы их индивидуальность подчинялась коллективному началу, были единственным народом в Греции, умевшим играть в командные игры; примечательно еще и то, что они обнаруживали определенную двойственность по отношению к своим олимпийским атлетам.
Выходец из любой части Греции, получивший первый приз на Олимпийских играх, вправе был ожидать, что его подвиги будут отмечены статуей, воздвигнутой в его честь, или богатым подарком, а еще, может быть, тем, что в городской стене проделают брешь и напишут: «В государстве с такими мужами едва ли понадобятся военные укрепления».
Подобные пустяки не для спартанцев - во-первых, по той причине, что в Спарте не имелось городских стен, а значит, и нечего было ломать. Естественно, раз престиж спартанцев ставился под угрозу, то атлеты из Спарты обязывались принимать участие в Играх и побеждать, однако мемориалы в их честь на родине не сооружались. Возвращавшихся чемпионов дома чествовали, но единственной наградой была довольно опасная привилегия - тут же пойти в бой в первых рядах и на шаг впереди царя.
С незаурядными, с богоподобными всегда сопряжена опасность. В мире всего сущего высилась некая лестница, шкала совершенства, высотой с гору Олимп, на заоблачной вершине которой обитали бессмертные, а у подножия - простые смертные, вечно стремящиеся вскарабкаться наверх. Но человеку небезопасно забираться так высоко.
И риск существовал не только для героя, а и для тех, кто находился рядом, а также для всего города - риск безвозвратно погибнуть. То, что афиняне, к примеру, в прежние дни своей замкнутости были не просто провинциальны, проявляя подозрительность по отношению к приезжавшим со всех концов Греции атлетам, достаточно убедительно продемонстрировала судьба Килона, Евпатрида, ставшего одной из немногих олимпийских звезд.
Чемпион, возвратившийся домой в венке из веток оливы, со временем набрался такого самомнения, что по дерзости своей осмелился в 632 году до н. э. захватить Акрополь и провозгласить себя хозяином Афин. Возмущение в городе перешло в уличные бои. Килон с последователями оказались забаррикадированными на холме и попытались найти убежище в храме. Заручившись обещанием архонта, что их беспрепятственно пропустят в случае сдачи, заговорщики вышли наружу, но их встретили градом камней и предали смерти. Что ж, то был полезный, хотя и горький урок для тех, кто слишком заносится, заглядываясь куда не следует.
