Всю минувшую зиму Пифий и пять его сыновей пользовались высочайшим монаршим покровительством. Сам Пифий был осыпан дарами; его сыновья получили завидные военные должности. Но затем, с наступлением в Сардах весны, когда Ксеркс и его армия уже готовились выступить, внезапно произошло ужасное. Случилось затмение, и земля погрузилась во мрак. И хотя маги быстро убедили господина, что это предзнаменование сулило гибель не его экспедиции, а мятежным грекам, Сарды пребывали в мучительном предчувствии дурного.
Престарелый Пифий, который, как и прочие, был «в страхе от небесного знамения», зашел так далеко, что решился просить Великого Царя за своего старшего сына, чтобы того освободили от похода на Грецию. Страшная, непоправимая ошибка! В то время как Ксеркс готовился лично пуститься в опасное предприятие со всеми своими «сыновьями, родственниками и друзьями», более скандальную просьбу трудно было и представить.
Великий Царь, сочетая милость и жесткий диктат правосудия, заставил себя сохранить жизнь Пифию, бывшему своему любимцу, но совсем спустить с рук наглость лидийца было недопустимо. Дорогого отцовскому сердцу старшего сына взяли под стражу, убили и разрубили на две части. Когда началось движение войска на север, к Геллеспонту, обе половины трупа были выставлены по сторонам Сардского тракта, и «войско прошло между половинами тела».
Не слишком ободряющее начало похода, как можно было бы подумать. Но тем не менее, как ни ужасно выглядело это жертвоприношение, в нем заключался своеобразный символ для нервно вздрагивавших новобранцев: пройдя сквозь кровавые «ворота», они получали импульс нового рождения и уверенности. Смерть сына Пифия обрекла их на потребность в ритуале, равно и как в правосудии.
Принесение в жертву человеческой жизни - это акт, чреватый зловещей магией, магией, которую Ксеркс, надеявшийся укрепить свою армию, решительно прибрал к рукам. Великий Царь, веривший в предсказания магов, утверждавших, будто затмение - благоприятный признак, все же в глубине души сомневался, не было ли тут какого-то зла, которое следовало приструнить. Но еще он понимал - пока Сарды находились в тени затмения, следовало играть наверняка: устремляясь в дебри нового континента, царские войска должны были сохранять уверенность, что на пути к победе венценосный владыка не остановится ни перед чем.
