Фемистокл, как всегда, практичный, добиваясь увеличения «быстроты хода и подвижности», настаивал на испытании новой конструкции, ибо если высокая продуктивность была существенна, то и качество имело столь же большое значение. «Ужас для врага, источник радости для друзей», - такой меркой мерилась каждая спущенная демократией на воду трирема.

Однако все сложности с конструированием и строительном флота - ничто по сравнению с задачей управления им. Правильное владение веслом требовало исключительно сложных умений. «Морское дело в конечном итоге, как и многое другое, является искусством. Им нельзя заниматься между делом, в свободное время. По правде говоря, оно и не оставляет свободного времени». Чем дальше, тем больше казалось, что времени остается в обрез. Необходимо было срочно сажать на весла все население Аттики. Но и в таком случае, как опасался Фемистокл, людей могло не хватить.

День за днем, пока лето 482 года до н. э. не перешло, постепенно угасая, в зиму, крестьяне из далеких оливковых рощ, горшечники, доныне еще никогда, возможно, не покидавшие Керамика, «непоколебимые мужи из сословия гоплитов», оставившие свои доспехи пылиться на чердаках, все упражнялись и упражнялись, невзирая на мозоли, на постоянную усталость и боль в каких-то странных мышцах, о существовании которых они раньше и не подозревали. Достать подушки, положить их на скамьи - и все повторять и повторять. Жесточайший ускоренный курс - но иначе никак нельзя.

К наступлению весны 481 года до н. э. в Афинах не осталось почти никого, кто верил бы, что они тренируются для противостояния Эгине. Слухи о планах Великого Царя поступали со всех сторон. Говорили, в частности, что Ксеркс и его армия собираются выйти из Суз этой весной. Дурные предчувствия охватили афинян и нетерпеливая жажда средь неопределенности и смятения узнать худшее. И вот наконец с самой неожиданной стороны пришла более или менее внятная весть.

Ее получили спартанцы - это была пара чистых деревянных табличек для письма. Много недоумения вызвало такое загадочное послание, пока все такая же ясноглазая, как прежде, Горго, супруга царя Леонида, не предложила соскрести воск. Под ним оказалось письмо: Демарат предупреждал спартанцев о планах Царя Царей. Спартанцы не поняли, что таил в себе этот зашифрованный намек, - «добрая забота о своих земляках или злорадство».