Как же при этом странно и необычно, что в Спарте, том самом их государстве, где все было общественным, царский пост не только сохранялся, но и освящался неизменным, неотступным блеском. Все спартанцы считались «гомойос» - «ровней», однако знать представляла собой нечто высшее. Еще мальчиком наследник царского титула освобождался от «увода» (agoge). В качестве главнокомандующего царь вел своих сограждан в бой. Как глава государства, он оставался недоступным для любого из них: никто не мог коснуться его на публике, даже чтобы снять пылинку.
И что уж совсем удивительно и что действительно ставило его в особое положение по сравнению со всеми - это его близость к богам. В самом деле, ведь ни один смертный на всем свете не стал бы искать более тесных контактов с Дельфийским оракулом, чем те, которых поддерживал спартанский царь. Каждый из них в силу условий, не имевших аналогов ни в одном из государств, всегда располагал двумя послами, пифиями, готовыми по первому указанию царя скакать на север, чтобы задать вопрос Аполлону. Таковы были привилегии царской крови, поскольку цари приходились дальними родственниками Зевсу.
Их сограждане, само собой, пытались извлечь выгоды из этого кровного родства. Спартанцы хотя и уважали свою знать, однако в рабском состоянии не пресмыкались подобно последним трусам. Наоборот! Пока прочие греки постепенно избавлялись от представления о мистическом происхождении царского имени, спартанцы с присущей их политике смесью здравого смысла и суеверий искали способа употребить его в собственных целях. Пусть у царя имелись уши Аполлона, но государство руководило своими царями.
Словно великолепные, но посаженные в клетку хищники, они в строжайшей спартанской манере существовали под неотступным и постоянным присмотром. Шпионили друг за другом, находясь одновременно под наблюдением герусии; и вся масса народа следила за ними! Даже если цари оказывались, как это нередко случалось на протяжении последних шести веков до Рождества Христова, вне города, в военных походах, присмотр за ними не ослабевал ни на минуту.
Как водится, со временем гайки закручивались все туже. По мере возрастания величия Спарты, а вместе с ним - и возможности новых захватов на стороне некогда незначительный государственный орган - эфорат стал осуществлять в отношении царей как инквизиторскую, так и надзирательную деятельность. Эфоров было пятеро, они избирались ежегодно собранием граждан, в связи с чем имели право официально представлять народ. Хотя царю разрешалось игнорировать первый и второй вызов в коллегию, на третий раз он обязан был явиться и держать ответ.
