Д. Гайер и некоторые другие историки формулируют положение о том, что Октябрьская революция имеет характер модели, однако ее влияние ограничивается экономически отсталыми регионами.

Еще в 1967 г. он так высказывался о значении Октябрьской революции: «Процесс модернизации, начавшийся в 1776-1779 гг. под знаком буржуазно-демократической эмансипации и капиталистической рациональности, с 1917 г. на периферии Европы и в областях колониального проникновения старых держав выдвинул новую категорию революции: первоначально зародившуюся в России форму изменения мира согласно проектам будущего, запрограммированным малыми элитарными группами»

Очень скоро была предпринята попытка ослабить даже это региональное влияние Октябрьской революции: лишь некоторые более поздние «революции развития» были признаны испытавшими на себе влияние 1917 г. В 1983 г. был опубликован многотомник «Очерки истории России», подготовленный ведущими западногерманскими советологами. В обширном разделе, посвященном истории Октября, о всемирно-историческом значении Октябрьской революции вообще не упоминается.

Таким образом, утверждение в буржуазной историографии нового теоретического подхода, связанного с понятиями «индустриальное общество» и «модернизация», привело к тому, что тенденции самостоятельного осмысления всемирно-исторической роли Великой Октябрьской социалистической революции, ощутимые после второй мировой войны, проявлявшие себя (особенно в англоязычной литературе) еще к 50-летию Октябрьской революции, в течение 70-х годов полностью исчезли и уступили место умалению значения этого выдающегося исторического события.

Этому факту лишь формально противоречат уже упоминавшееся увеличение числа рассматриваемых частных вопросов, что привело к появлению большого количества публикаций, и серьезность, с какой многие историки разрабатывают отдельные темы. Внутреннюю взаимосвязь между этими процессами не следует упрощать.