Очень остроумно! Но у Ксеркса в запасе было куда более зловещее bon mot (фр. остроумное словечко. - Прим. пер.). Он должен был признать, что за внешне жестким требованием прятался хитрый намек: что в случае приличествующей взятки они должны быть готовы признать статус-кво. Великий Царь никогда и ни с кем не торговался. Однако, если учесть все, что подразумевалось, ситуация выстраивалась следующая: спартанцам в конце концов придется умыть руки, отказавшись от всей центральной Греции, включая Аттику. Тут, возможно, Великий Царь замолчал и наморщил лоб.
И спартанцы, когда их посольству дали отпор, могли сколько угодно шуметь, что они направили его прежде всего потому, что так им велел поступить Аполлон. Афиняне и все остальные были рады поймать их на слове. Никто из греков, переживших триумф Саламина, не был заинтересован в нарушении альянса и надеялся этого избежать. Чтобы отпраздновать свои достижения, греческие эскадры, возвратившись из выгодного путешествия по Эгейскому морю и выколотив деньги у островитян, собрались у Перешейка.
Здесь, у храма Посейдона, который в течение лета служил штаб-квартирой сил альянса, устроили шумную гулянку с панибратскими объятиями. Богам были принесены жертвы, людям раздали награды. Чувство облегчения было безмерно. «Черную тучу, - как выразился Фемистокл, - отогнали прочь от моря».
Но не от суши - некоторые обстоятельства могли обернуться для альянса своей зловещей стороной, что и смышленые афиняне, да и спартанцы уже начинали осознавать. Перешеек, даже после того, как он стал местом встречи и братания, оставался линией разъединения. Здесь уставшие от победных празднестввоины без труда находили поблизости альтернативный способ развлечения.
На высоте 600 метров над Коринфом, на самой вершине остроконечного Акрополя, стоял храм Афродиты, богини любви. В дополнение к собранию мраморных скульптур там имелись живые и добровольные подношения на алтарь любви - проститутки. Принесенные в дар богине благодарными олимпийскими чемпионами и другими знаменитостями, они пользовались столь определенной репутацией, что по-гречески korinthiazein - «поехать в Коринф» - буквально означало «заниматься любовью».
Столь же патриотичные, сколь и профессиональные, проститутки храма Афродиты перед Саламином неделями молились божественной покровительнице, умоляя ее своей любовью вдохновить союзников на битву. Любой из героев войны, кто отлучался с праздника на Перешеек, мог рассчитывать на незабываемый прием жриц любви. Измученный подъемом на гору и тратой сил на любовные утехи, он мог, спокойно развалясь на солнышке, любоваться неповторимым видом, открывающимся сверху, и размышлять, каким образом альянс, одержавший победу при Саламине, мог оказаться перед опасностью неминуемого распада.
